ТУЗ
В годы гражданской войны среди индивидуалистически-анархически настроенного украинского крестьянства то и дело возникали боевые группировки, то примыкавшие к красным, то вдруг выступавшие против них. Полубандиты, полуреволюционеры. Типичен Махно. Много было и еще - Григорьев, Тютюнник, другие. Про одного из таких я и хочу рассказать.
Прозвище его было - Туз. А может быть, это была его фамилия. Лет сорока пяти, огромный, рыжий. Красный нос картошкой. Странные у него были глаза: ресницы бледно-желтые, а из-под них загадочно глядели черные, таинственно-умные, как у свиньи, глаза. Бывший батрак-пастух. Человек неугасимой храбрости и стратег замечательный.
Однажды надоело ему - и вдруг, никого не предупредивши, он со всем своим отрядом оставил позиции, оголив фронт. Решено было обезоружить его со всем его отрядом.
Была в советских войсках девушка, смелая и предприимчивая. Звали - Маруська Кацапка. Ее послали вперед в разведку, а в помощь дали бойца, ушедшего от Туза в советские войска. Отправились они в Звенигородку, уездный город Киевской губернии. Узнали, что отряд Туза - в лесах, а сам он с командной верхушкой - в деревне под Звенигородкой. Маруська и ее спутник разошлись в разные стороны, а к ночи сговорились сойтись у лесной сторожки. Туда же должен был подойти к ночи и советский отряд, и они бы его повели арестовать Туза.
Под вечер идет Маруська Кацапка по шоссе, слышит вдали конский топот. Спряталась под мост. Едут пьяные всадники, ругаются по-матерному. Слышит:
- А-а! Они нас хотели накрыть! Ну, посмотрим, кто кого! Всем отрядом на них ударим!
Пришла Маруська к лесной сторожке. Спутник ее уже там. На расспросы отвечает неопределенно, в глаза не смотрит. Очевидно, это он их предупредил.
Маруська, как будто гуляя, зашла в кусты, а оттуда бегом кинулась навстречу советскому отряду и предупредила о засаде. Туз всю ночь прождал в засаде советский отряд, а утром со всею своею бандою бесследно скрылся. За измену он был объявлен вне закона.
Нагрянул Деникин. Советские войска отступили. В тылу белых заработали партизанские отряды, советские и крестьянские. Нападали на карательные отряды белых, на мобилизационные пункты, захватывали воинские поезда; офицеров расстреливали, солдат обезоруживали и отпускали. Явился опять Туз со своим отрядом. Смелый, неуловимый, он был везде и нигде, совершенно расстроил тылы Добровольческой армии. На большой подпольный съезд большевики пригласили Туза, помирились с ним, решили действовать сообща.
Маруська Кацапка осталась в Звенигородке с подложным паспортом офицерской жены. Была она хорошенькая, легко завела знакомство со многими офицерами, два раза принимала участие в их пирушках. Из расспросов узнала, что орудия у белых есть, но к ним ни одного снаряда. Увидела, что среди всего офицерства крайний упадок духа и полнейшее разложение. Все сообщила своим.
Ударили с фронта советские войска, с тылу партизаны. Совершенно разгромили белых. Туз показал чудеса храбрости и распорядительности. Пленных солдат - желавших - приняли в армию, нежелавших отпустили. С генералами и офицерами Туз расправился зверски. Всех их запрягли в тачанки и стали на них кататься, нещадно хлеща кнутами, пока те не попадали. Тогда пристрелили.
И стал Туз большим другом Советской власти. На выступлениях он бил себя кулаком в грудь и кричал:
- Я за Советскую власть! Я тоже в тюрьме сидел, тоже в ссылке был... За телушку. Что телку украл! Помещик, сукин сын, меня голодом морил. Я у него, как пастухом был, и украл телушку. Я тоже страдал!..
При таких настроениях Туза удалось его немножко обработать. Уговорили принять к себе в отряд Маруську и одного сельского учителя, Семена. Евреев направлять было опасно - эти банды их громили и избивали. Однако одного рискнули послать по собственному его настоянию, Абрама Гулькина, прекрасного агитатора и горящего революционера. Работа Маруськи Кацапки, Семена и особенно Гулькина оказалась очень успешной. Многие в тузовском отряде начинали проникаться советскими настроениями. Сам Туз очень благоволил к Маруське. Когда в одной стычке под нею убили лошадь, подарил ей прекрасного коня, подарил маузер. Просто за нею приударял. Был он вообще большой бабник. В деревне у него находилась жена и семь человек детей, здесь жил с молодой больничной сиделкой и усиленно ухаживал за Маруськой. Однажды, когда он спал пьяный, обе они обшарили портфель Туза. Выяснилось, что он ведет переговоры с Петлюрою и собирается заключить с ним союз. Они сняли копии с протоколов и переслали в дивизию.
Семена Туз не любил, а Гулькина Абрама ненавидел. Был бой. В конце боя Гулькин оказался убитым, при очень загадочных обстоятельствах. Между тем в городе был образован ревком, председателем его назначен Семен. Хотели использовать стратегические способности Туза, его оставили начальником отряда, но военным комиссаром назначили к нему большевика. Туз пришел в ярость, заявил, что не хочет подчиняться приказу и комиссара к себе не пустит. Тузовцы демонстративно срывали расклеенные приказы ревкома. Ревком постановил отстранить Туза от командования. Маруська в это время была секретарем партячейки. Семен вместе с нею пошел на почту и по прямому проводу послал в дивизию телеграмму, что Туз - бандит, Советской власти не подчиняется и что они постановили его отстранить. Туз перехватил телеграмму. Окружил ревком пулеметами, арестовал Семена и других членов ревкома и отправил их в тюрьму. Маруська успела скрыться. Туз заявил:
- Поймаю - отдам в отряд! Пусть там с нею делают, что хотят!
А в отряде был некий Грызло, в нее влюбленный,-- отвратительный сифилитик со скользкой улыбкой. Холодный ужас охватил ее при мысли, что с нею тогда будет.
Через три дня приехал уполномоченный от дивизии разобрать дело. Маруська узнала: сидит с Тузом в ревкоме и пьет с ним. Маруська пошла в ревком. Телохранитель Верещага, стоявший на часах у входа, в ужасе попятился.
- Маруська! С ума сошла? Что с тобою Туз сделает!
- Пусти, дай пройти!
- А-а, Маруська! <...> - шатаясь, сделал к ней два шага, заложил руки за спину. - Ну-ка, говори! Я тебе лошадку подарил?
- Подарил.
- А револьвер подарил?
- Подарил.
- А охранял в отряде так, что никто тебя и пальцем не тронул?
- Охранял.
- А ты что, сука, сделала? Против меня телеграмму послала? С Семеном на меня пошла! Спала с ним, что ли?
И поток циничнейших ругательств. Маруська холодно ответила:
- Я тоже много ругательств знаю, да ими никого не убедишь.
И мимо него прошла в ревком. На столе кувшины с самогоном, ветчина, жареный гусь. Сидит уполномоченный дивизии. Он как будто не был пьян. Сурово оглядел Маруську. Воротился Туз, сел. К нему уполномоченный предупредительно и ласково. Встал.
- Ну, значит, поехали в дивизию. Там все разберем.
Пришел Семен, которого вчера освободили из тюрьмы. Три дня продержали там в нетопленой камере (февраль), не кормленным, не принимая передач. Подали пролетку, в нее посадили Маруську, Семена. Сел к ним еще учитель-анархист Середа: его попросил ехать Туз в качестве свидетеля. Вокруг пролетки гарцевало двенадцать вооруженных телохранителей Туза. Получалось прямо впечатление, что их везут, как арестованных. Вдруг подошел Туз.
- Нате вам назад ваши револьверы.
И отдал Маруське и Семену их револьверы. А умные свинячьи глазки тайно смеются про себя.
Поехали. Туз и уполномоченный впереди верхом. Ехали с час. Туз со своим спутником ускакали далеко вперед. Вдруг сзади пролетки раздался винтовочный выстрел, за ним сейчас же второй. Пуля просвистела над самой головой Семена. Он и Маруська обернулись, выхватили револьверы. Сухой треск спусков: патроны были из револьверов вынуты. Телохранители, ехавшие рысью сзади, посмеивались. Маруська спросила Середу:
- Ваш револьвер заряжен?
- Да.
- Дайте сюда!
И выстрелила назад два раза на воздух. Скачет назад Туз с уполномоченным:
- Кто стрелял?
- Нечаянно винтовка выстрелила.
Маруська:
- Неправда! Два раза стреляли. Пуля пролетела над самой нашей головой... Товарищ уполномоченный, заявляю вам на всякий случай: похоже, что Туз дал своим молодцам приказ нас убить; если заявят, что мы убиты при попытке к бегству, то не верьте.
Приехали. В дивизии с почетом приняли Туза. Потом, отпустив его, позвали Семена с Маруськой. Комдив принял их очень сурово и задал головомойку:
- Что вы там натворили? Восстановили против нас такого ценного работника! Совершенно неправильный подход! Вздумали бороться администрированием и приказами! Да если умело к нему подойти, из него может выйти второй Буденный!
Маруська горячо возражала:
- Не выйдет из него никакого Буденного! Предаст он нас в самый опасный момент. Я его насквозь вижу.
Комдив ее прервал:
- Вы, товарищ, в регулярной армии, видно, мало работали. Я вас сюда вызвал не для дискуссии, а для выслушания приказа. Вы сейчас же должны помириться с Тузом. Если нужно, попросить извинения. Понятно?
Маруська поникла кудрявою головою и устало ответила:
- Понятно.
Вошел Туз. И опять набросился на Маруську с упреками:
- Я тебе лошадку подарил?
- А Гулькина ты убил?
- Ей-богу же, Маруська, не я! Как по-прежнему говорится,-- вот тебе святая икона: от белой пули он погиб!
Помирились. Выработано было в штабе примирительное решение: Туз назначается начальником и комиссаром своего отряда, но все его действия утверждаются ревкомом. Семен на обратном пути был бледен и задумчив:
- Убьют нас!
Ночевали в встречном местечке. Меблированные комнаты; две кровати; рваные тюфяки, облитые желчью и кровью. По стенам живою сеткою движутся клопы. Семен с Марусей легли на столе; одно пальто постелили под себя, другим вместе покрылись. За стеною до поздней ночи тузовцы кутили и пели песни. Семен все вздыхал:
- Убьют нас!
Маруська его пристыдила.
Утром Туз пригласил их позавтракать. И глаза его непроницаемо-загадочно посмеивались.
В коляску к Семену и Маруське сели два тузовца. В одном из них Маруська узнала того, кто стрелял им в спину.
- Ну, говори: застрелить нас хотели?
- Да ей-же-богу нет! Сама винтовка нечаянно выстрелила!
- А второй выстрел?
В Звенигородке Туз кутил, бил себя кулаком в грудь, опять:
- Я за Советскую власть! Я сам в тюрьме сидел за телушку!
Приехали в город дивизионные квартирмейстеры. Дивизия направлялась на польский фронт. Узнав об этом, Туз всю свою артиллерию, кавалерию, пулеметы и часть пехоты отправил в уезд - "на борьбу с бандитизмом".
- Почему без разрешения ревкома?
- Я ему доложу.
Маруська в бешенстве комдиву:
- Упустили!
- Еще посмотрим!
- Объясните же наконец, какая у вас установка?
Четыре дня дивизия стояла в Звенигородке. Дивизионные пили с Тузом, пели ему дифирамбы:
- Великий полководец!
- Второй Буденный!
- Тобою держится Советская власть!
- Я всегда был за Советскую власть! Я сам страдал, я сам в тюрьме сидел!
А за час до выступления на фронт неожиданно исчез с остатками своего отряда.
- Удрал!
Комдив схватился за голову. Маруська, забыв о всякой дисциплине, яростно накинулась на него:
"Слишком много его спрашивала"! Эх вы, вороны! Ловите орла!
Комдив не обижался. Он только раскачивался на месте, стиснув голову.
Разослал по уезду отряды, чтобы захватили Туза живого или мертвого. К одному из них прикомандировал, по собственному ее желанию, Маруську Кацапку. Для нее делом жизни и чести сделалось поймать Туза. В поисках его встретилась с Верещагой, телохранителем Туза, не хотевшим тогда пустить ее в ревком. Он ей сообщил, что Туз, тяжело больной сыпным тифом, лежит в одной лесной деревушке. Она сообщила куда надо. Его захватили, привезли и расстреляли.
Комдив вскоре был арестован.