Записи для себя
Глава XI

XI

Мюллер, автор "Моей системы", говорит:

"Человек, которому некогда позаботиться о своем здоровье, подобен ремесленнику, которому некогда наточить своих инструментов". 

Поддержка здоровья есть долг. Немногие, по-видимому, сознают еще, что есть нечто такое, что можно бы назвать физическою нравственностью... Всякое неповиновение законам здоровья есть физический грех.

Хлорофилл химически тесно близок гемоглобину. Понятно поэтому гигиеническое значение света и его роль в процессе кровотворения. Инстинктивное стремление к солнечному свету, которое живет в каждом из нас, есть та же защитная реакция нашего организма, как и вытягивание к свету растения. Окружая большую часть поверхности тела непрозрачной одеждой, проводя значительную часть жизни в комнатах и нередко днями не видя полного солнечного света, мы тем самым сводим стимулирующее влияние света до минимума.

Вот что удивительно: значение света для растений мы понимаем очень хорошо; горшки с растениями мы ставим не в углы комнаты, а на окна. И этим часто совершенно загораживаем свет от самих себя. Пройдитесь по улицам Москвы, поглядите на окна: по крайней мере половина их доверху заставлена растениями! Бедные дети, от которых родители загораживают и так не столь уже обильные лучи солнца!

Давно как-то мне рекомендовали обратиться за врачебною помощью к одному модному московскому врачу. Жил он где-то около Девичьего поля. Пошел. Большой зал с блестяще навощенным полом, с богатою стильною мебелью. Три окна сплошь заставлены цветами, сверху спускаются тюлевые занавесы, а перед окнами громоздятся еще густолистые фикусы и филодендроны. На дворе был солнечный весенний день, но в комнате было сумрачно. Открылась дверь в кабинет доктора - там тоже все окна были заставлены цветами. Я повернулся и ушел: от этого доктора мне нечего было ждать. 

Как-то в Литературно-художественном кружке сели мы ужинать с художником В. В. Переплетчиковым. Он спросил официанта:

- Что у вас есть вегетарианского?

У меня вегетарианцы всегда вызывали раздражение: проливать слезы над зарезанным цыпленком или свинкой, когда кругом льется столько человеческой крови и слез. Я с улыбкою спросил:

- "Я никого не ем"?

- Я вегетарианствую просто потому, что чувствую себя тогда гораздо бодрее, жизнерадостнее, голова работает лучше.

Года через два совсем это же я услышал от другого художника, С. В. Малютина. Большого внимания я на это не обратил. Помню, как мрачно и угнетенно я чувствовал себя гимназистом, когда приходилось поститься, какая тогда острая была тоска по мясу.

Осенью 1921 года, прожив три года в Крыму, я воротился в Москву. Поселился у брата. Время было голодное, питаться приходилось плохо. Мяса почти совсем не видел. Больше питались картошкой и ячневой кашей, впрочем, было еще молоко и яйца. И вот вскоре я заметил, что у меня появилась работоспособность, совершенно для меня необычная. Никогда мне не писалось так легко, как в это время. Сядешь к столу - и мысль свободно и легко изливается на бумагу. За этот год я написал столько, сколько в обычном состоянии мог бы написать года в три-четыре.

Через год я поселился у троюродного своего брага Петра Гермогеновича Смидовича. Он был членом Президиума ВЦИКа, получал хороший паек. Питанье очень улучшилось, много было мяса. И вот я вскоре заметил, что работоспособность моя резко стала понижаться, стало портиться и настроение. Я приписывал это случайности. Но вскоре жизнь поставила эксперимент в таком чистом виде, что вывод сделать было уж совсем нетрудно.

"академический паек". И стал замечать странное явление: работоспособность и хорошее настроение появлялись как-то периодически: подержатся недели две и пропадут, а через две недели опять появятся. Дело объяснилось. Академический паек выдавался сразу на месяц вперед - между прочим столько-то кило мяса. Первые две недели мы ели мясо - и получалось типичное "мясное" настроение: тяжесть в голове, вялость во всем теле. Мясо кончалось - и появлялось желание работать, настроение делалось легким, тело подвижным.

С тех пор я вегетарианствую. Стараюсь не отвыкать совсем от мяса - чувствуешь себя тогда стесненным и зависимым, часто очень трудно достать для еды вегетарианское. Но основное мое питание - растительное, к нему - молоко, яйца, иногда рыба. И чувствую себя прекрасно, и в семьдесят лет не страдаю печенью. 

Мы делали очень длинное путешествие пешком. Остановились ночевать в крестьянской избе. Жаловались, как ноют ноги от ходьбы. Старуха хозяйка посоветовала хорошенько настрекать на ночь ноги крапивой. Назавтра двинулись в путь. Кто из нас настрекал себе ноги, шел легко, как будто и не было назади полутораста верст. Остальные шли трудно. 

Странно, как мало известно прямо чудодейственное средство против ожогов - спирт (одеколон, даже денатурат). Однажды я ошпарил себе крутым кипятком предплечье. Ватой, смоченной в одеколоне, покрыл ожог. Но недостаточно аккуратно: краев вата не покрыла. Середина ошпаренного места осталась совершенно чистой. Края покраснели, вздулись пузырями и долго болели. 

Император Тиверий всегда смеялся над докторами и над теми, которые, прожив тридцать лет, не знают, что полезно, что вредно для их организма, и прибегают к постороннему совету.

так что одежда высохла на мне тоже до нитки. Ну, думаю,-- теперь вернейшее воспаление легких, ревматизм или другое что подобное! Но вокруг меня был не большой город, пропитанный миазмами, а вольные горы и степь. Приехал домой, выпил горячего чаю с коньяком - и никаких последствий.