Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. В мышеловке

Входимость: 1. Размер: 37кб.

Часть текста: командиром Катарановым, и оба молчали. Резцов блестящими глазами вглядывался в темноту. Катаранов, против обычного, был хмур и нервен; он шел, понурив голову, кусал кончики усов и о чем-то думал. Шаг за шагом все дальше назади оставались окопы, где вокруг были свои, где чувствовалась связь со всеми. От мира и жизни рота как будто отходила в одинокий, смертно-тихий мрак. Тропинке не было конца, и, когда они подошли к люнету, казалось - они прошли версты две, хотя до люнета было только семьсот шагов. Завидев смену, в окопе облегченно зашевелились. Командир вышел из окопа и, расправляя отекшие ноги, молча протянул руку офицерам. Он тоже был угрюм и зол. Катаранов шепотом спросил: - Что хорошего? - Постреливают... Направо, за могилкою, должно быть, японский секрет. Шагов полтораста. Его солдаты осторожно вылезали из люнета. На носилках вынесли что-то вытянувшееся и неподвижное. Катаранов кивнул на носилки и спросил: - Сколько? - Один убит, трое ранено... Тише вы, черти!-- зашипел офицер на солдата, который зацепил прикладом за котелок. Пришедшая рота тихонько размещалась в окопе. Катаранов и Резцов тоже спустились вниз. Назади с глухим шорохом удалялась смена. И казалось - вот порывается последняя связь с миром. Кто-то там сзади сдавленно раскашлялся. И сейчас же где-то сбоку темноту пронзил струистый огонек, по молчаливым полям прокатился выстрел. Люди разом встрепенулись, винтовки в их руках зашевелились. - Без команды не стрелять!-- грозно протянул Катаранов. Еще сверкнули две струйки. Две пули, ноя, пронеслись мимо окопа. И все замолкло. Кольцом сдвинулась вокруг живая, подстерегающая тишина. Она отовсюду смотрела из темноты, и все напряженно вглядывались ей навстречу. Люнет, который занимала рота, был громко известен во всем корпусе. Офицеры называли его...

2. К жизни

Входимость: 1. Размер: 183кб.

Часть текста: благоговением относится к тому таинственному, что я делаю; с суетливою предупредительностью встречает приходящих ко мне. Что-то есть в нем странно-детское, хоть он мне ровесник. Когда я иду куда-нибудь, где есть хоть маленький риск, он молча провожает меня любящими, беспокойными глазами. Очень мы разные люди, а ужасно я его люблю. Выпустили также многих товарищей. Выпустили, говорят, и Иринарха. Попался в сети, как лягушка среди карасей, а просидел три месяца. Всегда мне странно и смешно бывает, когда приходится зайти к Катре. Каждый раз в другом платье, необычном, каких никто не носит, как будто в маскараде, а между тем странно идет к ней. И прическа, и все. И думаешь: «Эге! Вот еще какая у тебя красота!» И думаешь: «Господи! Сколько на это трудов кладется! Вот тоже — труженица!» У нее сидел за кофе Иринарх. Расцеловались с ним. Он рассеянно положил себе горку сухарей и продолжал говорить: — Да, так вот… Ужасно было интересно в тюрьме. Я прямо жалел, когда выпустили. Эти мужички с недоумевающею мыслью в глазах. Рабочие, как натянутые струны. Огромнейшая книга жизни. Евграфову видел, — интересно. Бледная, с горящими глазами, настоящая христианская мученица, с огромною трагическою жизнью в душе. А заговорит, — боже мой! Любовь к людям, избавление их от страданий, социалистический строй… И чем бы она жить стала в этом будущем благолепии!.. Удивительно, как люди не умеют жить настоящим! Такое яркое, интересное время, никогда лучше не бывало. А они все о каком-то будущем. Хорошо у Ибсена сказано: «Ненавижу я это вялое слово — будущее!..» Что-то в Иринархе было новое,...

3. Вересаев. Воспоминания. II. В студенческие годы. В Петербурге

Входимость: 1. Размер: 47кб.

Часть текста: Любы Конопацкой мне больше не удалось видеть. Они были все на даче. Накануне нашего отъезда мама заказала в церкви Петра и Павла напутственный молебен. И горячо молилась, все время стоя на коленях, устремив на образ светившиеся внутренним светом, полные слез глаза, крепко вжимая пальцы в лоб, грудь и плечи. Я знал, о чем так горячо молилась мама, отчего так волновался все время папа: как бы я в Петербурге не подпал под влияние нигилистов-революционеров и не испортил себе будущего. Потом, после всенощной и молебна, мы с сестрами и пришедшими черными Смидовичами долго сидели в саду, в синей августовской темноте, пахнувшей коричневыми яблоками, пели хором. Особенно одна песня помнится: Не уезжай, голубчик мой, Не покидай поля родные. Тебя там встретят люди злые И скажут: «Ты для нас чужой». Юля при этом грустно смотрела, а у Мани и Инны горели глаза: с каким бы восторгом они вместе со мною покинули «родные поля» и поехали в неизвестную даль, какие бы там ни оказались злые люди! Уехали мы с вареньем, пирогами, окороком ветчины. Две бессонных ночи в густо набитом вагоне третьего класса, где возможно было только дремать сидя. Утром в ...

4. Гесиод. Теогония

Входимость: 1. Размер: 55кб.

Часть текста: священном. Нежной ногою ступая, обходят они в хороводе Жертвенник Зевса-царя и фиалково-темный источник. Нежное тело свое искупавши в теченьях Пермесса, Иль в роднике Иппокрене, иль в водах священных Ольмея, На геликонской вершине они хоровод заводили, Дивный для глаза, прелестный, и ноги их в пляске мелькали. Снявшись оттуда, туманом одевшись густым, непроглядным, Ночью они приходили и пели чудесные песни, Славя эгидодержавца Кронида с владычицей Герой, Города Аргоса мощной царицею златообутой, Зевса великую дочь, синеокую деву Афину, И Аполлона-царя с Артемидою стрелолюбивой, И земледержца, земных колебателя недр Посейдона, И Афродиту с ресницами гнутыми, также Фемиду, Златовенчанную Гебу-богиню с прекрасной Дионой, С ними - Лето, Иапета и хитроразумного Крона, Эос-Зарю и великого Гелия с светлой Селеной, Гею-мать с Океаном великим и черною Ночью, Также и все остальное священное племя бессмертных. Песням прекрасным своим обучили они Гесиода В те времена, как овец под священным он пас Геликоном. Прежде всего обратились ко мне со словами такими Дщери великого Зевса-царя, олимпийские Музы: "Эй, пастухи полевые, - несчастные, брюхо сплошное! Много умеем мы лжи рассказать за чистейшую правду. Если, однако, хотим, то и правду рассказывать можем!" Так мне сказали в рассказах искусные дочери Зевса. Вырезав посох чудесный из пышнозеленого лавра, Мне его дали и дар мне божественных песен вдохнули, Чтоб воспевал я в тех песнях, что было и что еще будет. Племя блаженных богов величать мне они приказали, Прежде ж и после всего - их самих воспевать непрестанно... Впрочем, ну, как я могу говорить о скале или дубе? С Муз песнопенье свое начинаем, которые пеньем Радуют разум великий отцу своему на Олимпе, Все излагая подробно, что было, что есть и что будет, Хором согласно звучащим. Без устали сладкие звуки Льют их уста. И смеются палаты родителя - Зевса Тяжкогремящего,...

5. Гомеровы гимны (перевод В.В. Вересаева). XIX. К Пану

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: охоту, берет он свирель, одиноко садится И начинает так сладко играть, что тягаться и птичка С ним не могла бы, когда она в чаще, призывно тоскуя, В пору обильной цветами весны заливается песней. Звонкоголосые к богу сбираются горные нимфы, Пляшут вблизи родника темноводного быструю пляску, И далеко по вершинам разносится горное эхо. Сам же он то в хороводе ступает, а то в середину Выскочит, топает часто ногами, на звонкие песни Радуясь духом. И рысья за ним развевается шкура. Так они пляшут на мягком лугу, где с травой вперемежку Крокусы и гиацинты душистые густо пестреют. Песни поют про великий Олимп, про блаженных бессмертных, И про Гермеса, — как всех, благодетельный, он превосходит, Как для богов олимпийских посланником служит проворным И как в Аркадию он, родниками обильную, прибыл, В место, где высится роща его на Киллене священной. Бог — у смертного мужа там пас он овец густорунных. Там, для себя незаметно, зажегся он нежною страстью К дочери Дриопа, 129 нимфе прекрасноволосой и стройной. Скорый устроился брак. Родила ему нимфа в чертогах Многолюбивого сына, поистине чудище с виду! Был он с рогами, с ногами козлиными, шумный, смешливый. Ахнула мать и вскочила и, бросив дитя, убежала: В ужас пришла от его бородатого, страшного лика. На руки быстро Гермес благодетельный принял ребенка. Очень душой веселился он, глядя на милого сына. С ним устремился родитель в жилище...